Евразия-2017. Точки перелома на постсоветском пространстве
1. Евразия-2016: год отложенных перемен
При всем обилии прогнозов ключевыми сценариями на 2017 г. остаются «умеренные» или «эволюционные». Они, как ни назови, обозначают не столько уверенность аналитиков в том, что никаких значимых потрясений не предвидится, сколько их неуверенность в направлении развития тех тенденций, которые они наблюдают. Очень часто осторожный аналитик оказывается прав — «умеренный сценарий» хотя бы «статистически» является наиболее вероятным.

Вопрос, однако, состоит в способности предсказать направления развития ситуации по ключевым точкам неопределенности. Чем их больше, тем более востребованным, но одновременно менее вероятным становится «умеренный» сценарий.

Применительно к Новой Евразии на 2017 г., вероятно, следует сделать базовый вывод о том, что количество «точек неопределенности» увеличилось по сравнению с 2015—2016 гг. незначительно. Однако происходящие вокруг Евразии геополитические и особенно геоэкономические процессы сделали эти «точки неопределенности» существенно более значимыми. Хотя бы потому, что в 2016 г. многие «ожидавшиеся» (правильно или ошибочно — другой вопрос) перемены были «отложены».

«Отложенным» фактически стал вопрос о российско-американских противоречиях на постсоветском пространстве.
Сергей Лавров и Джон Кэрри
Обе стороны, вероятно, поняли последствия реализации «радикального» сценария в данном случае и приостановили нагнетание обстановки. Но, насколько это «примороженное» состояние сохранится при новой американской администрации, — большой вопрос. И это тоже одна из важнейших «точек неопределенности» для Евразии.
В целом наступающий 2017 год станет годом прояснения неопределенности вокруг перспектив развития постсоветского пространства.
~
2. Новая Евразия: ключевые тенденции
Ключевым вопросом в развитии постсоветской Евразии является обеспечение устойчивого экономического роста после полутора лет замедления, а в ряде случаев, — и стагнации. Именно от этого обстоятельства фундаментально зависит реализация того или иного сценария.

Экономический рост в постсоветской Евразии или его отсутствие в значительной мере является продуктом глобальных геоэкономических тенденций. А это означает, что именно эти тенденции и должны стоять в центре анализа перспектив 2017 г.  В качестве таких ключевых тенденций обозначим следующие:
  • Стагнация догоняющего социального развития как часть процесса торможения глобализации. Нарастет асимметрия в социальном развитии и сохранении традиционной системы персонального и социального потребления. Радикальное развитие данных тенденций создаст очень значимые вызовы для постсоветских государств, где социальный стандарт повышался в последние годы во многом за счет сырьевой «ренты».
  • Замедление роста спроса на классические углеводороды. Вопреки экономической логике, происходит насыщение глобальной экономики «зелеными» и безуглеводородными энергетическими технологиями, например, атомной энергетикой, биоэнергетикой, а также малой гидроэнергетикой, которая становится вновь модной.
Наступающий год может дать стимулы для поиска новой глобально значимой энергетической платформы (на основе термоядерной или плазменной энергии, а также «холодного синтеза», как бы фантастично это сейчас не выглядело). Это будет значимым среднесрочным вызовом для постсоветских государств, даже если практического результате не появится.
  • Борьба за новую логистику. Объемы ресурсных и организационных инвестиций в проекты новых логистических коридоров (и Китая, и других стран) таковы, что эти проекты могут быть только замедлены, но никак не демонтированы. Продолжение процессов формирования элементов новой логистики в Евразии будет оставаться одной из тех констант, которые сохранятся при любом изменении условий экономического развития, по крайней мере, в 2017 г.
  • Сохранение прежнего вектора миграции «в обход» Евразии. Ключевые миграционные потоки шли в обход Евразии и если и затрагивали ее, то исключительно как территорию транзита. Это, конечно, создавало для постсоветских государств неудобства, но не серьезные риски для развития. Ужесточение миграционного законодательства и миграционных практик в Европе может эту ситуацию изменить в неблагоприятную для постсоветских государств сторону.
  • Снижение значимости экологических вопросов в глобальной «повестке дня». Это связано с изменением позиции США по отношению к глобальным экологическим инициативам. Даже без учета образцовой «анти-экологичности» Д. Трампа, эта тема в американской политике практически ушла из повестки дня. Естественно, что за американцами потянулись и другие игроки. Для постсоветских государств это обстоятельство существенно расширяет свободу экологического маневра и снижает внешнее вмешательство во внутренние дела.
Ключевым результатом глобальных внешнеполитических и внешнеэкономических процессов, оказывающих влияние на постсоветское пространство, стало сокращение в 2016 г. внимания стран Запада к ситуации в Евразии. А участие Китая и других стран (например, Ирана), если и увеличилось, то не существенно.
2016 год стал относительно комфортным для политических элит стран региона. Они имели возможность достаточно свободно пользоваться национальным суверенитетом и относительной эмансипированностью элиты от общества.
На этих двух основания и базировались основные процессы развития Евразии в 2016 г. Совершенно неочевидно, что такая же ситуация сохранится и в 2017 г. даже в случае реализации пресловутого «умеренного» сценария с точки зрения глобальных тенденций.
~
3. Евразия-2017: «точки перелома»
Полноценных «черных лебедей» в глобальной политике, в действительности, не так много. Скорее, есть точки перехода «количества в качество», когда медленно накапливающиеся изменения в результате взрывного события создают новую ситуацию.

Каковы в 2017 г. могут быть основные точки перелома" на постсоветском пространстве:
  • Новая волна глобального кризиса с существенным падением глобальной экономической активности и частичным разрушением глобально значимых торговых, логистических и технологических цепочек.

  • Новое падение цен на сырье, прежде всего, на углеводороды. На этапе возобновления экономического роста это будет очень чувствительно, особенно если перспектива роста цен на энергоносители будет заложена в основание экономических стратегий. А, похоже, в ряде государств региона происходит именно это.

  • Проблемы с наследованием власти в ряде стран постсоветского пространства. Прецедент относительно спокойной передачи власти в Узбекистане говорит о том, что этот сложный процесс возможно, по крайней мере на первом этапе, осуществить с минимальными издержками. Но это не исключает и иных сценариев, включая конфликтные.
  • Масштабные социальные протесты с религиозным подтекстом в значимых регионах. Возможность такого рода событий уже обозначалась в прошлом (например, в г. Жанаозен). В большинстве случаев удавалось купировать нестабильность на ранней стадии развития. Но в целом такие события становятся долгосрочным негативным имиджевым фактором, который создает неблагоприятные экономические и политические стереотипы, определяющие степень остроты восприятия политических и экономических рисков инвесторами и аналитиками. Это естественным образом влияет на инвестиционную привлекательность той или иной территории.


  • Вооруженный конфликт в непосредственной близости от территории постсоветского пространства.

Ключевые кризисные узлы предсказуемы: Афганистан и сопредельные территории постсоветского пространства, Синьзян-Уйгурский автономный округ, Восточная Турция и «Предкавказье».
Как результат возможно возникновение почти одномоментных диспропорций в экономическом росте и развитии стран Евразии, связанных с оттоком капитала из «прифронтовых» территорий в более спокойные. В итоге в среднесрочной перспективе произойдет неизбежное затормаживание ключевых логических проектов: крайне рискованно строить логистический маршрут в относительно спокойных регионах, даже если в зону нестабильности или вооруженного конфликта попадет относительно незначительный участок маршрута.

Крупная экологическая катастрофа с транс-региональными последствиями на промышленном или инфраструктурном объекте. Такое событие может быстро и надолго вернуть постсоветское пространство в центр внимания мировых СМИ и общественности, и поставит вопрос о возможности усиления внешнего влияния на политические процессы в странах Евразии. Возможно, актуализируется вопрос о гуманитарном вмешательстве в ситуацию. А более активное использование международных экологических неправительственных организаций для давления на провластные круги будет восприниматься как вполне естественное.
~
4. Евразия-2017: сценарии будущего
На основании этого можно сформулировать четыре ключевых «узла бифуркации» в том, что касается развития ситуации на постсоветском пространстве:
Встреча Президента Ирана Хасана Рухани, Президента Азербайджана Ильхама Алиева и Президента России Владимира Путина. Баку, 8 августа 2016 г. Источник: kremlin.ru.
А. «Каспийский пояс». Формализация отношений в рамках «каспийской тройки» (Россия, Иран, Азербайджан) и создание некоего координационного института. Это, фактически, будет означать возникновение альтернативного интеграционного процесса в ключевом с геоэкономической точки зрения регионе постсоветской Евразии — в Прикаспии. Если это произойдет, то вполне вероятен кризис не только ЕАЭС, но и всей системы постсоветских интеграционных институтов. Они столкнутся с новой моделью взаимодействия государств.
Если «Прикаспийский интеграционный пояс» станет реальностью даже в масштабе трех участников, возникнет объединение с четкой географической «осью», объединенное общим экспортным интересом (нефть) и общим логическим интересом (коридор «Север-Юг»).
Причем одним из участников станет относительно самодостаточное государство Иран, не имеющее отношения к постсоветскому пространству. Появление такого проекта (даже если в нем и не появится выраженного политического компонента), выведет интеграционные процессы далеко за рамки просто «раздела советского наследства» и торговли вокруг условий функционирования зоны свободной торговли. Для постсоветских интеграционных проектов это станет вызовом, особенно учитывая прямую подключенность всех трех первичных участников «каспийского пояса» к ключевым мировым рынкам.

Если этого не произойдет, то тогда вопрос о перспективах развития существующих интеграционных институтов, прежде всего, повышения эффективности ЕАЭС и вывода объединения за рамки расширенной зоны свободной торговли, будет отложен.
Б. «Ренессанс ОДКБ». Данная «сценарная развилка» связана с развитием ситуации в Афганистане. Возможно сохранение ситуации вялотекущего трайбалистского внутреннего конфликта (с относительно скромной ролью радикального исламизма) как сейчас.
Нельзя исключать и появления нового неоисламистского импульса, который начнет приобретать более отчетливые организационные формы, которые условно можно назвать «Талибан 2.0».
То есть возникнет мощное структурированное исламистское объединение, претендующее на монополию во влиянии. Во втором варианте интерес стран постсоветского пространства к более тесным формам военно-силового взаимодействия существенно увеличится и, возможно, ОДКБ ждет ренессанс. В противном случае, все ограничится сохранением нынешнего во многом «методологического» уровня взаимодействия.

Хотя некоторое усиление политического взаимодействия по военно-силовым вопросам пока выглядит почти неизбежным при любом сценарии. Например, в части координации усилий по противодействию терроризму и угрозам «низкой интенсивности». Важным аспектом может оказаться взаимодействие на информационно-аналитическом уровне.

Проблема кроется в том, что характер вызовов военной стабильности и безопасности в Евразии таков, что неминуемо потребует, в случае реального обострения, выхода военно-силовых структур за формальные пределы постсоветского пространства, что также будет значимым вызовом, прежде всего, организационного и политико-психологического характера, к которым ряд государств ОДКБ может оказаться не готов.
В. «Закат Европы». Кризис Евросоюза будет прежде всего финансовым, и неминуемо приведет к снижению, хотя бы временному, социального стандарта в странах ЕС, то есть, — к подрыву важнейшего источника роста экономики стран региона — платежеспособности и емкости европейского рынка.

Не исключено замораживание крупных проектов, в том числе проектов логистических коридоров, по причине как сокращения инвестиционных возможностей европейского капитала, так и общего падения привлекательности Европы как рынка сбыта товаров, особенно по сравнению с арабским востоком и США. Это приведет к дальнейшему снижению политического и экономического интереса Евросоюза к ситуации в Евразии.
Если же Европа останется относительно устойчивой экономически развивающейся силой (хотя бы и с низкими темпами роста), то вероятно усиление интереса ЕС ситуации в Евразии. Во всяком случае, с точки зрения доступа к источникам углеводородного сырья, альтернативным российским. Хотя и в этом случае ожидать нарастания европейских инвестиций не приходится.
Нельзя исключать и разворот вектора миграции от Европы в сторону постсоветского пространства. В условиях европейского кризиса мигранты начнут рассматривать некоторые страны ЕАЭС не только как «территорию тразита», но и как место, где можно безопасно и относительно комфортно осесть на длительный срок.
Г. «Конфликт США и Китая». Учитывая масштаб двусторонних экономических противоречий, отношения США и Китая будут ухудшаться. Однако «развилка» в следующем: обострение может проявиться в форме риторики, экономических санкций, становящихся почти неизбежными, и «валютных войн» — и тогда постсоветское пространство ждет экономическая волатильность, которая может иметь и некоторые позитивные стороны в виде притока рискового капитала. Хотя, конечно, большая часть эффекта будет негативной. Но если ситуация начнет приобретать «силовое» измерение, то тогда Евразии грозит серьезная экономическая стагнация.
Таким образом, основной сценарий для Евразии на 2017 г. – «умеренный», но существует ряд факторов, которые могут оспорить или скорректировать «умеренный» сценарий развития обстановки в регионе. Ситуация выглядит многомерной, причем есть основания полагать, что 2017 г. существенно усилит эту многомерность. 2017 г. – это год тактической предсказуемости и стратегической неопределенности.
Профессор НИУ ВШЭ Дмитрий Евстафьев
This site was made on Tilda — a website builder that helps to create a website without any code
Create a website